Несомненная реальность - Страница 120

120

— Верно, — согласился граф. — Вот, посмотри, — он выдвинул ящик стола и достал несколько мелко исписанных листов бумаги. — Почитай-ка мой проект доклада. В ближайшее время я собираюсь передать его государю.

Князь принял лист и углубился в чтение. Наконец он поднял голову и в упор взглянул на собеседника.

— Да уж, а ты не шутишь, — медленно произнес он. — Думаешь, твоей новой силы хватит, чтобы продавить такое дело?

— Не знаю, — Витте снова развел руками. — Один, наверное, и не сумею. А вот с чужой помощью… с твоей, например, почему бы и нет?

Князь пожевал губами и еще раз пробежал документ глазами.

— Нет, — сказал он наконец, — в таком виде не продавить. Слишком радикально. Править надо.

— Так затем я тебя и позвал, — неожиданно легко согласился граф. — Я несколько месяцев в России отсутствовал, обстановку уже не чувствую. Вот и давай править потихоньку. Через две недели у меня назначена аудиенция с государем по вопросам внутренней политики, на ней и подсунем бумажку. И все усилия приложим, чтобы государь согласился подписать. На всякий случай надо несколько вариантов сделать. Ну как, станешь помогать?

— Ты же меня знаешь, — вздохнул Оболенский. — Конечно, помогу. Возьму с собой, завтра перечитаю на свежую голову. Только вот, ради бога, про конституцию убери. Сам знаешь, государя от одного слова трясти начинает. Щелкоперам про нее сколько угодно можешь намекать многозначительно, но при императоре – ни-ни.

— Вот и хорошо, — одобрил Витте. — Вот и славно. Ну, ладно, что мы все о делах да о делах… — Он нажал кнопку, и в приемной тренькнул звонок. Несколько секунд спустя дверь кабинета распахнулась, и лакей внес поднос с бутылкой вина и парой бокалов. На тарелках лежали закуски. — Расскажи, что ли, поподробнее, что тут без меня творилось.

* * *

Паровоз Олег уже видел. Огромная черная махина, в клубах пара и дыма ползущая по рельсам, произвела на него такое же сильное впечатление, какое в музее произвело чучело мамонта, большое, волосатое, сильное и безнадежно древнее. Ощущение такое же неизгладимое, как возвышающаяся сейчас перед ним установка из баллонов, труб, вентилей, манометров и прочей скобяной галиматьи, окружающей небольшую – относительно, конечно – чугунную камеру с крохотным мутным окошком из толстого, в три или четыре пальца, куска настоящего горного хрусталя. Внутри установки что-то слабо шипело и тихо потрескивало. Сочившийся сквозь узкие оконца полуподвала хмурый свет осеннего полудня уюта помещению не добавлял.

— Да, впечатляет, — Олег уважительно пощелкал ногтем по дверце камеры. — Собрать этакую хреновину менее чем за месяц… Преклоняюсь перед вашими талантами, Евгений Ильич.

— Да пустое, — небрежно отмахнулся Вагранов. — Благодаря найденным вами деньгам нанять пару-тройку лишних студентов проблем не составило. Что бы мы делали без такого председателя товарищества, как вы?

— А? — поразился Олег. Он уже успел благополучно забыть о том, что товарищество на паях «Новые полимеры» полагает его своим председателем. — Ах, да… Нет, боюсь вы меня переоцениваете. Вы свой вклад в выбивание денег внесли не меньше моего. Мне просто повезло стать катализатором определенных процессов. Кстати, о катализаторах. Вы все-таки умудрились раздобыть триоксид хрома, как я понимаю?

— А то! — доцент усмехнулся, и его непривычная хмурость на мгновение куда-то пропала. — Впрочем, долгая история. Бархатов отличился… — Он внезапно осекся и подозрительно взглянул на Крупецкого. Филер, чью профессию скрывать от Вагранова Олег не стал, скромно переминался с ноги на ногу в уголке помещения. На его лице даже в полумраке ясно читалась откровенная скука. Поляка, судя по всему, не интересовала ни экспериментальная установка по производству полиэтилена, ни даже перспективы, которые новый материал открывал перед промышленностью.

— Ну-ну! — подбодрил Олег. — И что Бархатов?

— Пропал Бархатов, — вздохнул доцент. — Помните, мы с ним в начале сентября к вам в гости приходили? На следующий день он пропал. Потом, неделю, что ли, спустя, заявился ко мне на ночь глядя, сунул в руки бумажку с именем Велиховского – ну, тот, что нам триоксид хрома сделал – и исчез. Странное что-то с ним творится.

Олег вспомнил, как во тьме по кочкам улепетывал от дома Бархатова под свист несущихся вослед пуль, и невольно поежился. Да уж, с такой компанией «странное творится» – еще мягко сказано. Не встал ли ему боком тот визит?

— Скажите, Евгений Ильич, — решил он переменить тему, — и что – работает ваше хозяйство? Вы уже запускали пробный цикл?

— Да, разумеется! — встрепенулся Вагранов. — Хотел вас пригласить, да как-то забегался, из головы вылетело. Вы уж извините. Да и потом… — Он помялся. — Если бы взорвалось ненароком, лучше бы уж, чтобы вы подальше находились.

— Ценю заботу, — сухо сказал Олег. — И до какого уровня удалось поднять давление?

— Восемьдесят атмосфер. Больше не рискнули, да и в одной трубке протечка обнаружилась, решили заменить целиком от греха подальше. Завтра запускаем второй раз, поднимем до ста двадцати. Но я вот вам что покажу… — Он сунулся в карман и торжественно сунул под тусклый свет электрической лампочки стеклянный пузырек с чем-то белесо-полупрозрачным. — Полиэтилен! Настоящий полиэтилен, хотя практически с ним еще мало что можно сделать. Для образования длинных полимерных цепочек давления не хватило. Но сам факт его образования доказывает, что установка работает! Знаете, от перспектив прямо дух захватывает!..

120