Несомненная реальность - Страница 200

200

— Кто вы такие? — резко спросил невысокий, подойдя к бронетранспортеру почти вплотную. — Кто командир? Зачем вы здесь?

Подполковник спрыгнул на брусчатку, вытянулся и отдал честь.

— Господин Народный Председатель! — громко, как на параде, отчеканил он. — Четвертая танковая дивизия прибыла в ваше распоряжение для подавления мятежа! Докладывает начальник штаба дивизии подполковник Ханс Чешнев!

* * *

— Знаешь, еще вчера вечером я думал, что все пропало. Что мне осталось жить максимум сутки, пока резиденцию не возьмут штурмом, а меня «случайно» не пристрелят при аресте.

Олег до хруста в спине потянулся и широко зевнул. До невозможности тяжелая голова, казалось, так и норовила упасть на грудь, а веки того и гляди придется удерживать пальцами.

— А потом решил – да пропади все пропадом! Пусть пристрелят. Зато у меня совесть чиста останется. Побарахтаюсь, пока силы есть, а там будь что будет.

Он снова зевнул и внимательно, насколько позволяла застилавшая глаза сонная дымка, взглянул на сидящего напротив Павла. Бессонная ночь явно далась нелегко и тому. Костюм измялся и перепачкался окончательно, а под запавшими глазами пролегли глубокие темные тени.

— Ложись спать, — посоветовал начальник Канцелярии. — Я тоже пойду сейчас давну ухо минут четыреста как минимум. Ноги не держат. Да, а все-таки мы победили! Не верится прямо…

— Ничего мы не победили, Бегемотище ты наш, — грустно усмехнулся Олег. — Наоборот, как бы хуже не стало. Ты хоть понял, что я сделал сегодня ночью? Я ж людям показал, что они – тоже реальная сила. И что им не обязательно бояться и молчать в тряпочку.

— Ну и пусть не боятся, — пробормотал Бирон. — Тебе-то что?

— А то, что реформы, которые мы пропихиваем, ни к чему хорошему не приведут. По крайней мере, поначалу. И люди, которые сегодня радуются там, — он кивнул головой в сторону выходящего на площадь окна, — завтра меня возненавидят. И если раньше они скрипели зубами, но помалкивали, то теперь – не станут.

— Ты прав, — хмыкнул начальник Канцелярии. — Хреново. Ну ничего, придумаем что-нибудь. Не впервой.

— Ничего не надо придумывать! — неожиданно для себя Олег рассмеялся. — Все замечательно. Понимаешь, любые наши планы без поддержки народа обязательно провалятся. Бессмысленно менять экономические схемы, если они остаются пустой игрой чиновного разума. До тех пор, пока люди не захотят сами что-то поменять, реформы – пустая трата сил и времени. Думаешь, какой из тех законов, что мы пропихивали в последнее время, самый важный?

— Ну… — Бирон неуверенно посмотрел на товарища, пытаясь провернуть в сонных мозгах хоть какие-то шестеренки. — О хозрасчете?

— Да хрен там! — снова рассмеялся Олег. — Об индивидуальной трудовой деятельности, вот какой! Это только первый шаг. А дальше примем и другие, которые позволят человеку не просто делать вид, что трудится на государственном заводе или поле, а действительно работать на себя. Полмира живет в условиях частной инициативы, и неплохо живет, а мы чем хуже?

— Контра… — вяло ухмыльнулся Бирон. — Покушаешься на святое, можно сказать. Правильно тебя изменником называли…

— Правильно, — неожиданно серьезно согласился Олег. — Знаешь, я много думал в последнее время над тем, куда мы идем. И чем дальше, тем больше я сомневаюсь, что наш путь – правильный. Народное – значит, либо ничье, либо государственное. А раз государственное, значит, его интересы выходят на первое место. А на кой оно сдалось, государство? Только чиновников-дармоедов плодить пачками и гораздо. Работать ради того, чтобы сволочи вроде Смитсона или Ведерникова себя самовластными баронами чувствовать могли? Нет, Пашка, пора нам жизнь с головы на ноги ставить. Эй, ты что, спишь?

В ответ до него донеслось ровное посапывание. Начальник Канцелярии глубоко спал, откинувшись на спинку кресла, и луч солнца подсвечивал небритую щетину на его подбородке. Олег хмыкнул и с трудом встал, преодолевая сонливость. Он подошел к окну, прижался лбом к холодному мутному бронестеклу председательского кабинета и принялся смотреть на площадь, заполненную народом. Казалось, толпа стала еще гуще. Дымились походные солдатские кухни, трепетали над головами корявые, от руки написанные транспаранты, и тени от предвечернего солнца, пробивающегося сквозь постепенно расходящиеся облака, играли на непокрытых головах. Впрочем, хорошая погода, похоже, не собиралось стоять долго. На севере собирались тяжелые, низкие, напитанные снегом тучи, и голые ветви деревьев на газонах трепетали под порывами усиливающегося ветра.

Олег вздохнул. Да, завтра собравшиеся здесь люди могут его возненавидеть. Уже скоро придется вводить еще более жесткое рационирование, а как снабжать зимой удаленные районы страны, остается загадкой даже и сейчас. Но проблемы можно оставить на завтра, равно как и раздумья на тему уроков, которые можно извлечь из происходящего с ним в том, другом, мире. А сейчас у него оставалось пять минут мира и тишины, чтобы насладиться последними солнечными лучами дня.

Проблемы… Куда же без них. Но дорогу осилит идущий, верно?

* * *

«Общий вызов элементов Сферы. Трансляция сырых данных. Частичная расшифровка материала по истории Дискретных. Высокий приоритет. Конец заголовка».

…Известия от первого разведывательного транспорта нанесли общинам очередной тяжелый удар. Если до его прибытия в колыбель человечества оставалась хоть какая-то надежда, то отчеты исследователей вбили в ее гроб последний гвоздь. Солнечная система оказалась мертва. Мертва окончательно и бесповоротно. Погибли не только люди и искины – не осталось вообще никакой биологической жизни. Более того, после первых недель исследования астронавты констатировали полный распад вообще всех материалов, содержащих соединения с углерод-водородными связями, и, в частности, любой органики. Погибли пластики, изготавливаемые из нефти, и книги в музеях, в старину произведенные из древесно-целлюлозной массы. Даже хитиновые оболочки дохлых пауков и тараканов рассыпались в прах от малейшего дуновения воздуха. Полностью разрушились компьютеры и носители информации, построенные с применением водород-керамических технологий, то есть девяносто пять процентов всех интеллектуальных устройств, хранящих базы знаний, и все без исключения носители искинов. И выл над Землей тоскливый ветер, наметающий барханы стерильного песка у подножия руин когда-то гордых небоскребов…

200