Несомненная реальность - Страница 41

— Заменишь его, как же, — вздохнул Олег. — Там, в Минсельпрозе, такая кодла сидит… Во Внутренних делах Голосупова посадил вместо Дуболома, так он до сих пор на грани балансирует. Управляемости – никакой, приказы на местах хорошо если игнорируются, а то ведь и прямо саботируются. Пятый департамент, как воздушный шар раздутый, я ликвидировать приказал полностью. Думал, от кучи дармоедов избавимся. И что? Всех немедленно трудоустроили в других департаментах, а диссидентов – Пашка специально проверял – продолжают гнобить, как и раньше. Только теперь уже не как подрывных элементов, а как сахарских шпионов.

Он обхватил руками голову и негромко застонал.

— Как мне не хватает людей, Павел Семенович! Как не хватает! Кажется, правую руку бы отдал за сотню честных, компетентных и не боящихся против сложившихся группировок идти! Так нет – выбирай два параметра из трех, хоть сдохни.

— Ты сам еще молод, пороху не нюхал, — усмехнулся Шварцман. — Потому и кажется тебе все страшным и непонятным. Министерская и комитетская сволочь прозрачна до тошноты. О себе они думают, а больше ни о чем. Пока имелся Хозяин, который мог просто от скуки по стенке размазать – держались в рамках. Как почувствовали слабину – распоясались. Нужно их в ежовые рукавицы взять как следует. Не отправь ты меня в ссылку тогда, после выборов…

— Тогда, после выборов, — сухо ответил Олег, — вы, Павел Семенович, стали государственным преступником. По собственному почину, между прочим.

Шварцман хмыкнул.

— Не надо старое вспоминать. Что случилось, то прошло, я тебе уже все объяснил.

— Не о том речь, — отмахнулся Олег. — Сам знаю, что не время сейчас старые счеты поднимать. Не пошли вы тогда убийцу – все по-другому сложилось бы. Но что случилось, то случилось. Сейчас я фактически не управляю страной. Чем дальше, тем больше она рассыпается на феодальные вотчины министерств и удельные наделы моих собственных Наместников. Министры же о нарастающем кризисе и знать ничего не хотят. Еще раз спрашиваю вас обоих – есть какие-то предложения по преодолению потенциального кризиса? Купить разработки нового движка с потрохами? Взорвать заводы, на котором его намерены производить? Ликвидировать изобретателей?

Оба начальника Канцелярии – и бывший, и нынешний – промолчали.

— Нет вариантов, понятно. Тогда, думаю, вы с большим пониманием примете то, что я намереваюсь предложить, — Олег напряженно выпрямился. — А намереваюсь я предложить небывалую в наших краях за последние полвека крамолу. Итак…

Он замолчал.

— Мы внимательно слушаем, молодой человек, — пробурчал, наконец, Шварцман. — Не стоит нагнетать.

— Я не нагнетаю, — вздохнул Народный Председатель. — Мне вдруг самому показалось, что бред нести начну. Ладно. В общем, господа, пришло время сворачивать с Пути народной справедливости.

Бегемот удивленно взглянул на него, приподняв бровь, потом порывисто встал, приблизился и заботливо пощупал лоб. Пожав плечами, вернулся на место.

— Жара нет, — сообщил он Шварцману. — Похоже, не бредит. И винищем не несет. Или ему траву такую нашли?

Олег насмешливо взглянул на него.

— Заботливый ты у меня, аж жуть, — хмыкнул он. — И что бы я без тебя делал? В общем, друзья, мне не до шуток. Мне совершенно не хочется войти в историю Нарпредом, при котором рухнула страна. Нужно раскочегарить нынешнюю машину народного хозяйства. И я вижу единственный способ: поступиться принципами.

— Ты публике так скажи, — вяло посоветовал Шварцман. — Если половина сходу тебе не заявит, что ты преступник против человечества, готов съесть собственное ухо. Что именно ты собираешься делать?

— Смотрите сами. Сегодня рабочий на фабрике получает фиксированную зарплату плюс премии, если упирается рогом. Премии невелики, горбатиться ради них особого смысла нет, а возможность подработать сдельно есть далеко не у всех. Следовательно, и упираются немногие. Остальные – убивают время. Дальше, главное у нас – план, а на качество всем наплевать. Отгрузили – забыли. Отсюда контроль за работничками никакой. Пашка, сколько, ты там говорил, процент брака?

— От десяти до пятидесяти, — наморщил лоб Бирон. — В зависимости от производства. Вроде и цифра семьдесят где-то проскакивала. Шрайс – ну, мой зав вэцэ, давеча анекдот рассказал. Пришли им новые терминалы для вычислителей, а те не включаются. Вскрыли наши технари корпуса – там половина комплектухи навалом, ватой переложенная. И записка: извините, мол, ребята, конец года, план горит, соберите как-нибудь сами. Хорошо хоть электрошнур внутри заизолирован, на корпус не коротил…

— Собрали? — поинтересовался Олег.

— Кажется, да, — кивнул начальник Канцелярии. — У нас ребята ушлые, безруких не держим. А директору того завода я устроил веселую жизнь…

— Толку-то, — Олег поморщился. — У него основной показатель отчетности – вал. Не выполнил план – получай по мозгам. Не думаю, что ты ему больше веселья доставишь, чем главк. А главкам, комитетам и министерствам наплевать на качество. Им отчитаться важно. Фонды получить. Новые должности с приличной зарплатой выбить. В общем, изобразить бурную деятельность. Куда здесь качество продукции вписывается? Да никуда. А на самом верху сидит какая-нибудь жирная скотина вроде Смитсона, себя крупным феодалом воображающая. И носа в ее вотчину не сунь – сам лучше знает, что и как. Даже если заменишь тварь, ничего не изменится. Система…

— И ты решил систему ломать, — полувопросительно заметил Шварцман. Бывший начальник Канцелярии напряженно наклонился вперед. — А не боишься, что она тебя сломает раньше?